Философия истории о субъекте, движущие силы, условия и факторы исторического процесса. Человек и история.

В наше время почти несомненным появляется утверждение, что история является результатом деятельности людей. Но и при этом достаточно распространенным является представление, что за поверхностью исторических действий лежат некоторые невидимые движущие силы, скрытые факторы, которые выполняют свою «работу» по осуществлению некоторых высших замыслов и программ. Человек в данном случае рассматривают только как исполнителя этих замыслов и программ, как «действующее лицо» в драме истории. Если мы обратимся к истории философии и общественной мысли, то увидим, что чаще историю рассматривали именно в аспекте подчиненности действий человека законам судьбы, фатума, божественному промыслу или так называемым «субстанциональных» факторам исторического процесса, а именно — развитию мирового разума, абсолютной идеи, воли и т.д. Во всех подобных случаях подлинным субъектом истории (т.е. самодеятельным носителем активности) возникала не человек, а перечисленные основы исторических свершений.
Несмотря на всю запутанность проблемы субъекта и движущих сил истории можно констатировать некоторые принципиальные моменты в ее возможном освещении.
Не вызывает сомнения то, что за жизнью и действиями реальных людей мы не можем вести разговор о человеческой истории. Отсюда следует, что в истории реально происходит только то, что проходит через человеческие действия или вступает с ними в определенную связь. Например, извержение вулканов, землетрясения не являются человеческими действиями, но они могут существенно влиять на результаты человеческой деятельности и ее направленность. Поэтому, рассматривая проблему субъекта истории, мы должны внимательно присмотреться к условиям, факторов и мотивов человеческой деятельности.
Первым условием человеческой деятельности выступает природа. Именно во взаимодействии с природой человек обеспечивает себе жизнь, удовлетворяет самые жизненные потребности, наращивает свои знания, умения, формирует цель дальнейшего продвижения по пути прогресса или расширения границ своих действующих возможностей. Но можно ли считать природные условия первым (или переважальним) фактором истории? В истории человеческой мысли возникали и такие концепции. Так, французский философ и социолог Ш.Л. Монтескье (1689-1755) считал, что географическая среда, а точнее климат определяет ход истории. Слишком суровые условия и слишком благоприятные не активизируют человека, а вот умеренные дают толчок к действиям. Русский географ Л.И.Мечников обращал внимание на то, что в истории постепенно выходят на первый план сначала речные, затем — морские, а потом океанические цивилизации. Нет смысла отрицать влияние природных факторов на развитие истории, но следует обратить внимание на то, что вряд ли можно их назвать факторами прямого действия, т.е. их влияние есть, он довольно ощутим, но непосредственное и решающее. Поэтому его степени может служить именно человеческая деятельность: насколько человек способен использовать природные условия и в каком направлении.
Итак, рассматривая далее вопрос о субъекте и факторы истории, мы должны задать вопрос: а от чего еще зависит развитие человеческой деятельности, если все, что происходит в истории, проходит через деятельность и выступает ее результатами? Достаточно очевидна зависимость деятельности от форм человеческого общения, а в широком смысле — от характера социальных отношений. Если нормы общественной жизни, государственные учреждения, законы не тормозят человеческую активность, инициативу, находчивость, а тем более, если они создают благоприятные условия для последних, человеческая деятельность разворачивается, приобретает разнообразия и совершенствуется.
В предыдущих главах неоднократно шла речь о том, что человеческая деятельность может развиваться, воспроизводиться и наращиваться только в социально-культурной среде. Как обычно, тогда, когда люди начинают осознавать свою связь с развитием исторических событий, они находят определенный имеющийся уровень культуры, социальных отношений, исторических достижений. В современном обществе этот момент возникает уже аксиомой: каждый человек, каждое поколение входит в процессы жизнедеятельности при наличии определенного состояния и уровня социальной культуры. Можно ли этот фактор считать также решающим для развития истории? Думается, что не стоит их недооценивать, потому, наконец, они играют важную, а иногда — решающую роль в процессах социализации человека, обретение им навыков социальной деятельности. Однако, вряд ли их следует считать фатальными, то однозначно программирующими как человека, так и ее возможности. Поскольку деятельность человека больше определяется внутренними мотивами, постольку и действие социально-культурного наследия также будто трансформируется данным мотивами. То есть ее влияние в значительной мере опосредуется сознанием значения культуры, социальных традиций и достижений. А внутренние факторы человеческой деятельности при этом выходят на первый план.
Безусловно, достаточно очевидной возникает зависимость человеческой деятельности от психических характеристик как отдельных людей, так и человеческих общностей. В последние годы особенно активно обсуждают такие факторы человеческой истории, как национальный характер, менталитет народа и т.д.. Сравнивают между собой стереотипы поведения человека восточных и западных цивилизационных типов, коллективистских и индивидуалистических наклонностей, рационалистов и людей чувства. Вряд ли мы можем сегодня однозначно утверждать, какие из приведенных характеристик человеческой ментальности являются образцовыми; скорее надо вести речь о необходимости широкого и активного общения между разными народами, странами и государствами, поскольку разнообразие обогащает деятельность (и человека), однообразие тормозит, консервирует (и убивает).
Если мы говорим о роли интеллектуальных факторов в развитии деятельности человека, то на первый план здесь выходят знания, образование и воспитание. Именно поэтому многие философов считало развитие науки решающим в прогрессе истории (Дж.Бруно, Ф.Бэкон, И.Франко). Некоторые современные философы (Ясперс, Ж.Эллюля, Ж.-П.Кантеном) склонны выдвигать на первый план прогресс разума и рациональности в деле качественных сдвигов в формах человеческой деятельности.
Наконец, очень важным фактором человеческой деятельности возникает волеизъявления, способность к самоорганизации, умение сконцентрировать человеческие усилия на решении основных задач жизни. При всех других условиях именно волеизъявление зачастую играет решающую роль в исторических событиях. Оно же, в свою очередь, зависит от мировоззренческих и смысловых ориентиров человека. Ничто так не разрушает человеческую активность, как ощущение безнадежности и бессмысленности происходящего, или того, что должно произойти.
Поставим, наконец, вопрос: кого следует считать субъектом истории? Если мы соглашаемся с утверждением о решающей роли человеческой деятельности в историческом процессе, то, казалось бы, отсюда следует признание субъектом того, кто осуществляет эту деятельность, т.е. человека. Но подобный ответ может быть совсем не убедительной. Во-первых, потому, что история предстает результатом действий многих людей; отдельный человек иногда теряется и почти исчезает в водовороте исторических событий. Во-вторых, если людьми управляют определенные интересы и мотивы действий, может, это именно они (или то, что их вызывает) предстают историческими субъектами?
Оба замечания справедливы. Если в истории действуют массы людей, если их стремление, свободы, действия скрещиваются, то ход истории может приобретать характер результирующего вектора различных сил может не совпадать с одной из них. Второе замечание можно оправдать тем, что люди, действуя сознательно, не всегда способны предусмотреть все возможные последствия своих действий. К тому же в их действия вплетаются бессознательные влечения и мотивации. В последствии складывается впечатление, что люди хотят своего, но история совершает свое. И можно сделать вывод, что субъектом истории является определенное историческое провидение, которое через людей, их страсти, влечения, желания осуществляет свои намерения. Указанные соображения вряд ли можно отбросить. Но, учитывая предыдущее изложение, можно утверждать, что за более взвешенного подхода исторический процесс предстает как своего рода соревнование человеческих планов, мечтаний, намерений с имеющимися результатами предыдущих исторических действий. При этом появляется смысл говорить о таких тенденциях истории:
• тенденция к увеличению роли сознательного (разумного) начала в осуществлении исторического процесса;
• тенденция к росту информационной насыщенности поля человеческого действенного самовыражения;
• тенденция к многообразию форм человеческого исторического активизма и увеличение роли индивидуальной инициативы в историческом разбирательствам.
На основании изложенного можно сделать вывод, что субъектом истории всегда была и есть человеческое лицо, ибо только лицо предстает реальным творцом всей совокупности составляющих исторического процесса: она имеет реальные чувства, влечения, мотивы, желания, она производит знания, культурные ценности, смыслы , она накапливает и использует информацию, она проявляет волю, осуществляет психическую и умственную самоорганизацию, наконец, именно она выступает потребителем исторических достижений и измерением для настоящих завоеваний истории. Но, сказав это, мы должны учесть, что человек встает лицом только в рамках культуры и человеческого общения. Поэтому субъект истории — это лицо в единстве общечеловеческих и индивидуально неповторимых выражений. Вследствие того субъект истории приобретает не только личных, но и особых выражений: личность как представитель определенных социальных общностей — слоев, сословий, народа, государства, этноса и т.д.
В последнем случае философия истории употребляет термин «коллективный субъект истории»: им может быть народ, нация, этнос, класс и др.. Но когда мы ставим вопрос: на что в конечном итоге ориентируются запросы, потребности, программы исторических действий — на человека как личность или на определенную общность людей? — То ответ будет все же в пользу лица (хотя лица не без человеческой общности). Без обеспечения реального бытия человека нельзя говорить ни о человеческие общности, ни об истории. Мало того, исторически формы человеческих общностей менялись (род, племя, народ, этнос, нация), и именно потому, что человек как личность перерастала их, выходила за их пределы.
Конечно, момент не стоит преувеличивать лицо всегда является лицом именно настолько, насколько она как субъект и объект социальных отношений возникает их деятельным выражением. Но и не только, потому лицо одновременно является выражением и личных возможностей и качеств человека. Так, лицо является выражением того, насколько качества человека перешли в действующие свойства личности и одновременно насколько формы и ситуации социальных отношений стали возможностями, масштабами, измерениями действий лица. Личность как субъект истории предстает как бы «перекрестком» (сочетанием) индивидуальных качеств человека и качеств и пространства социальных отношений.
Вследствие такого характера человека как субъекта истории односторонний подход к ней в любом варианте будет неоправданным упрощением. Так, нельзя растворять личность в социальных связях (подобная позиция называется вульгарным социологизмом), но так же нельзя рассматривать историю лишь как демонстрацию, выявление определенных свойств человека (это называется натурализмом, психологической или биологической редукцией).
Понимание субъекта истории как личности, который концентрирует в себе человеческие свойства и социальные отношения, дает возможность достаточно последовательно и непротиворечиво решать некоторые фундаментальные проблемы философии истории: о соотношении человека и истории, человека и истории, истории и сознательных намерений человека. Так, становится достаточно очевидным, что историческое познание является формой человеческого самосознания. Итак, историческое познание можно рассматривать как объективное только в очень специфическом смысле: по мере его искренности, самокритичности и выявления настоящих, реальных на это время возможностей личности (как в человеческом, так и в социальном измерении).
Поскольку лицо предстает субъектом истории, то и человеческие массы мы должны рассматривать сквозь призму их личных выражений: что представляют собой эти массы по составу, уровню знаний, настроениями, кто и как организовывает и др.. В связи с последним определяется роль выдающихся личностей в истории: они предстают, с одной стороны, выразителями актуальных запросов социальных отношений, а с другой — выявлением незаурядных способностей и возможностей человека. Поэтому вряд ли оправданной является тезис: если история требует, всегда появится человек, который это реализует. Человек может появиться, но какими способностями, характером, волей?
Наконец, понимая личность как субъект истории, мы можем утверждать, что оценка хода истории и ее свершений замыкается на лице: в какой мере в условиях реальных свершений, определенных социальных режимов, государств, законодательства, социальных отношений человек способен быть личностью, реализовать себя в личных проявлениях. А поскольку условиями обнаружения лица предстают уровень его сознания, степени свободы, то мы можем правильно оценить толкования исторического процесса как меры проявлений человеческой свободы (И.Г.Гердер, Ж.-П.Сартр) или как увеличение удельного веса разумного начала бытия (К . Ясперс). Все это действительно является показателем хода истории, но лишь в отношении лица.
О движущих сил истории, то к ним следует отнести прежде всего совокупность противоречий, которые неизбежно должна решать лицо в процессе исторической деятельности: это, например, противоречие между свободой и необходимостью, между теорией и практикой, между сущим и должным, между желаниями и реальностью, между индивидуальным и общим. На первом плане здесь противоречия между стремлениями, возможностями человека и имеющимися (реальными) историческими условиями их реализации. В решение этого противоречия вовлекаются все сущностные силы человека, его знания, идеалы, черты характера и др..
К факторам исторического процесса можно отнести все то, что влияет на активность личности в положительном или отрицательном направлении (стимулирует ее или наоборот — тормозит). В общетеоретическом плане принято различать условия, факторы и факторы определенных (в данном случае — социально-исторических) процессов. Условия — это пассивная сторона их осуществления, это их пространство, грунт, границы. Факторами возникают те элементы самих процессов или условий, которые действуют или от которых передается определенное действие, что имеет важное значение для протекания данных процессов. Наконец, факторами называют такие элементы условий, которые вступают во взаимодействие с факторами, стимулирующими, тормозят или определенным образом корректируют их действие.
Все наши разведки в области философии истории оправданы, наконец, основной темой — темой взаимоотношений человека и истории. И эта тема выглядит довольно противоречивой: человека нет вне общества и общественной историей, но история также невозможна без человека или когда она действует против человека. Ясно, что человека и историю нельзя оторвать друг от друга, но их противопоставление не является надуманным. В определенные времена и при определенных обстоятельствах люди должны жертвовать собой ради сохранения определенных исторических достижений или для того, чтобы история имела продолжение. То есть, бывают ситуации, когда история обнаруживает себя выше человека и его судьбу. Но так же иногда вопрос стоит иначе: или человеку будет принадлежать то, что добыто историей, или история будет деградировать вместе с деградирование человека. Такое взаимное дистанцирование человека и истории говорит о том, что в их связях они несут на себе разную смысловую и смысловую нагрузку. Человек предстает реальным и единственно возможным фактором истории, ибо именно она производит определенные действия и обуславливает существование тех или иных сфер общественной жизни и исторической деятельности. В этом плане история предстает как развертывание внутренних возможностей человека. Все, что происходит в истории, насыщенно человеческими стремлениями, интересами, усилиями, страданиями и др.. С другой стороны, история специализирующая человека, и последняя возникает всегда как человек определенной эпохи, определенного исторического типа общества, и даже в профессиональном отношении человек исторически обусловлена. Итак, история предстает как конкретная действительность человека, и в этом плане она человека ограничивает, вводит в конкретные формы жизнедеятельности и в конкретное пространство своих возможных реализаций. А если история ограничивает человека, то это значит, что она не проявляет всех ее возможностей, а потому предстает в своей конкретности чем-то узким от человека, перспективно нацеленной на возможную полноту человека. Однако в определенном плане история и общество всегда больше, чем отдельный человек, потому что они: а) предоставляют простор для разнообразных человеческих реализаций большому количеству людей, а не только отдельным индивидам б) сохраняют и фиксируют своими структурами опыт предыдущих поколений в) прививают отдельным индивидам разнообразные интересы, выходящие за пределы их сугубо индивидуальных жизненных потребностей г) наконец, формируют цели и смыслы, которые превосходят отдельные человеческие жизненные горизонты и приводят к тому, что часто человек видит свою основную задачу в служении истории и обществу. Накапливая и сохраняя достижения культурной деятельности разных поколений, история демонстрирует отдельному человеку огромный диапазон человеческих проявлений, то есть демонстрирует, что может человек и в которых проявлениях она предстает действительной. Все это не вызывает сомнения, но в исторических исследованиях законно фигурирует вопрос: можем ли мы использовать термин «история» так, будто речь идет о какой-то реальное лицо, то ли история что-то делает? Если проанализировать вопрос о действенность истории, то чисто логически обосновать два возможных ответа на этот вопрос. С одной стороны, есть основания для того, чтобы представить историю в качестве особой действующего лица, ведь известно, что некая общность живых лиц (то ли в животном мире, то ли в обществе) образует некоторый особый организм, где начинают действовать такие законы , которые не проявляют себя на отдельных индивидах этой общности. Например, возникает потребность в согласовании массовых действий или в механизмах взаимных отношений. Следовательно, есть основания считать большую общность людей, которые долгое время проводят совместные действия, особым самостоятельным организмом, который требует от своих составляющих единиц подчинение его функциональным законам. С другой стороны, как уже отмечалось, в истории не происходит и не может произойти ничего вне действиями реальных людей. Более того, собственно история может иметь реальность только тогда, когда люди помнят о прошлом, но эта память действует достаточно специфично. Не нужно подробных доказательств для того, чтобы понять: то, что мы называем историей, не является совокупностью зафиксированных реальных событий, ведь, во-первых, довольно часто исторические события фиксировались и описывались «задним числом», то есть через определенный интервал времени, а, во-вторых, фиксация реальных событий во всех их составляющих — дело почти никогда не возможно. Давайте представим себе, что мы хотим описать жизнь жителей какого-то населенного пункта; ради «исторической точности» мы должны были бы поставить у каждого человека целый ряд регистраторов, таких, как психолог, социолог, педагог, экономист и др.., И эти регистраторы должны были бы неотступно сопровождать исторических действующих лиц во всех их движениях на протяжении всего времени. Ясно, что это невозможно, даже — абсурдная ситуация. Реально история существует лишь там и тогда, где и когда во времени протягивается некоторая непрерывная линия связей между людьми и событиями, линия, имеет определенное смысловое и смысловую нагрузку. Иными словами, история есть лишь потому, что есть люди, которые делают ее возможной, которые сохраняют непрерывность определенной последовательности социальных процессов, вписывая отдельные явления в эту непрерывность. То есть, история — это определенный измерение человеческого самосознания и самооценки, определенная настроенность человека о себе, общества, собственных действий и их значимости. Поэтому, кстати, история так часто «переписывается», т.е. растолковывается иначе, в новых ракурсах и смыслах. Итак, получается, что, с одной стороны, есть основания считать историю самостоятельно действующим лицом, а, с другой стороны, таким лицом выступает только и только человек. Как разрешить это противоречие? Наверное, ее можно решить с учетом того, как рассматривалась нами проблема субъекта истории. На самом деле, в истории действует лицо, даже — человеческая личность, а она, как мы уже знаем, не тождественна ни человеку, ни общественным условиям жизни и деятельности. Личность — это то, что образуется в определенных социальных условиях в человеческом индивиде, однако образуется путем внутреннего самосозидания, внутреннего волевого, энергетического усилия. Личность при этом выступает как единица, своеобразный атом общественно-исторической структуры (или конструкции): это действие определенного содержательного и смыслового направления. В этом действии одновременно выходят в зьявленисть, демонстрируются экзистенциально-антропологические возможности человека (то, что заложено в человеческой природе) и возможности природы, космоса, бытия. Это значит, что человек входит в историю в тех своих возможностях и проявлениях, выявленных и видфиксовани механизмами социальной деятельности (или технологиями социальной деятельности). Но то же самое можно сказать и о природно-космические силы и свойства, поэтому социальная деятельность представляет собой переход, взаимное приравнивание человеческой экзистенции и космоса. Поэтому становится понятным, почему человеческое бытие требует усвоения опыта социальной деятельности: вне этого человек даже не может узнать о том, почему он является человеком; однако становится понятным и другое — почему мы все же имеем основания говорить об исторической судьбе, о самовластие истории; ведь самовыражения и самозасвидчени технологии социальной деятельности, является сплавом экзистенции и космоса, имеют свои собственные законы и проявлений и функционирования, и эти законы не совпадают ни с действиями отдельного индивида, ни с законами космоса и природы. Конкретная единство субъективных и объективных факторов и факторов человеческой социальной деятельности, взята с учетом его исторических достижений и тенденций, предстает перед нами как историческая судьба (или как самовластие истории). Поэтому, например, те же поступки и действия людей в разные исторические времена могут иметь совершенно различные последствия. Конечно, мы не должны при этом забывать того, что историческая деятельность имеет своим источником человека и космос в их взаимодействии, а потому не отрывать историю ни от природы, ни от человека. Но так же мы не должны их отождествлять; фактически, история — это сфера человеческой самовипробовування. Осмысливая ее, человек, скорее всего, должна согласиться с тезисом И.Г.Фихте о том, что деяние является наше предназначение. История требует действий и откликается на них. Но с рассматриваемой проблемы соотношения человека и истории стоит сделать еще один вывод: история имеет действующее (процессуальную) и консервативную стороны, и только обе они могут обеспечить нормальный ход исторического процесса и исторического самовыражения человека.